|
|
Опубликовано в еженедельнике "Русская мысль" № 4441, 31 января - 5 февраля 2003 года.Михаил ВиноградовГригорий Пасько добился условно-досрочного освобожденияС освобождением Пасько главными «узниками совести» в России становятся Эдуард Лимонов и Игорь Сутягин23 января городской суд Уссурийска принял решение об условно-досрочном освобождении из-под стражи военного журналиста Григория Пасько. Несмотря на то, что прокуратура намерена опротестовать судебный вердикт, скорее всего, можно говорить о завершении длившегося более пяти лет «дела Пасько». Он был арестован в ноябре 1997 года по обвинению в незаконном присутствии на заседаниях штаба Тихоокеанского флота, а также сборе по просьбе японского журналиста сведений о новых видах вооружений и состоянии боевой готовности. В июле 1999 года суд Тихоокеанского флота отклонил обвинение в шпионаже, приговорил Пасько к 3,5 годам лишения свободы за превышение должностных полномочий и освободил его по амнистии. Но прокуратура обжаловала приговор, и в декабре 2001 года военная коллегия суда приговорила Пасько к 4,5 годам заключения за государственную измену в форме шпионажа. В начале 2002 года некоторые российские высокопоставленные политики (в том числе председатель Совета Федерации Сергей Миронов) высказали сомнение в справедливости приговора, однако журналист отказался направлять в адрес президента просьбу о помиловании. В декабре 2002 года адвокаты Пасько, отсидевшего 2/3 положенного срока, подали ходатайство о его освобождении, которое было удовлетворено судом, несмотря на сопротивление администрации колонии. В комментариях по поводу освобождения Пасько звучит несколько версий относительно его причин. Президент Фонда защиты гласности Алексей Симонов указывает, что в последние недели велись консультации с президентскими структурами по этому вопросу и называет решение по делу Пасько (равно как и недавнее освобождение физика Валентина Данилова) «проявлением некоей государственной воли» со стороны Путина, обнаружившего «активные перегибы». Другие правозащитники (Людмила Алексеева, Алексей Яблоков) делают акцент не на смягчении позиции президента, а на мужестве, которое продемонстрировала судья из Уссурийска. Сам Пасько в интервью радиостанции «Эхо Москвы» сказал, что его освобождение было тактически выгодно Путину, но, по мнению журналиста, у него нет впечатления, что российский президент имел какое-либо отношение к этому шагу. Вообще, судя по весьма жестким заявлениям Пасько, он довольно жестко оценивает роль Путина в этом «шпионском» скандале и прошлогодний отказ журналиста направить президенту прошение о помиловании не был случайным. Освобождение Пасько знаменует собой еще одну неудачу в серии громких дел, ознаменовавших активизацию спецслужб на закате ельцинской и старте путинской эпохи. «Шпионские» уголовные дела и сугубо «политические» аресты тогда объединяло одно – стремление продемонстрировать общественному мнению мощь репрессивного аппарата. Эти шаги дали краткосрочный эффект, но все же ожидаемого успеха не принесли. Довольно быстро провалились попытки преследования журналиста Андрея Бабицкого и американского студента Эдмонда Поупа, эколога Александра Никитина, освобожден из-под стражи красноярский физик Валентин Данилов, завершился срок заключения дипломата Валентина Моисеева, обвинявшегося в шпионаже в пользу Южной Кореи. С некоторыми оговорками нынешнюю ситуацию можно сравнить со «смягчением нравов» в эпоху Горбачева – в первые два года его правления громкие аресты и высылки продолжались, затем произошло несомненное ослабление нажима репрессивных органов, которые, впрочем, время от времени продолжали показывать зубы (арест комитета «Карабах», судебное преследование вплоть до августа 1991 года Валерии Новодворской). Нечто подобное происходит и сейчас. Тюремное заключение по-прежнему используется для сведения политических счетов, но все же определенная «гуманизация нравов» налицо – ранее из-под стражи под разными предлогами были освобождены финансовый директор «Медиа-Моста» Антон Титов, экс-министр юстиции Валентин Ковалев, депутат законодательного собрания Красноярского края Анатолий Быков, а заявления прокуратуры о намерении добиваться уголовного преследования Бориса Березовского и Ахмеда Закаева мало кто воспринимает всерьез. Но «ружье все же продолжает висеть на сцене» – иллюстрацией этого может служить продолжение процессов против лидера Национал-большевистской партии Эдуарда Лимонова (обвиняется в подготовке террористических актов) и ученого Игоря Сутягина (ему инкриминируется сбор и передача за рубеж секретной военной информации), спецслужбы продолжают препятствовать деятельности в России католической церкви и Корпуса мира. Обстоятельства, породившие дело Пасько, выглядят довольно туманно. По ряду оценок, дело против офицера Тихоокеанского флота было призвано компенсировать неудачу ФСБ на Северном флоте, где провалились попытки обвинить в шпионаже эколога Александра Никитина. Однако приморские контрразведчики оказались не слишком удачливы – выдвинутое против Пасько обвинение выглядело малоубедительно и поначалу развалилось в суде. Вероятнее всего, инициатива судебного преследования малоизвестного за пределами Дальнего Востока журналиста родилась в Приморье, роль же федеральных властей свелась к демонстративному самоустранению от этого процесса. Резоны, которыми руководствовалась Москва, вполне явственны: на ранней стадии президентства Путину важно было показать свою способность действовать наперекор критике СМИ в самых разных вопросах – будь то восстановление советского гимна, чеченская война или «шпионские» скандалы. Кроме того, подобные уголовные дела стали для спецслужб важным аргументом в их требованиях вернуть себе былое влияние на жизнь общества. Да и сам Путин, судя по его заявлениям в первые годы президентства, склонялся к мысли о частичном восстановлении спецслужб в их правах. К исходу третьего года с момента избрания Путина президентом становится все более явным, что его ставка на «силовую» составляющую не принесла желаемых результатов, а успехи, достигнутые в части «наведения» порядка, обусловлены прежде всего экономическими обстоятельствами, нежели эффективностью правоохранительных органов. Задача «мягкого» запугивания общества и элиты возможностью выборочных репрессий была решена, но необходимость самих репрессий становилась все менее очевидной – силовики все отчетливее демонстрировали слабые способности не только к фабрикации «шпионских» дел, но и в государственном управлении. Косвенным подтверждением постепенного разочарования Путина в собственных силовиках является публичная критика им на минувшей неделе искусственных ограничений, которые правоохранительные органы (в данном случае – ФСБ) устанавливают на сотрудничество атомной энергетики с зарубежными предприятиями. Ограничивая активность спецслужб в предвыборный год, Путин особенно ничем не рискует, но зато получает больше шансов получить на президентских выборах голоса части либерального электората. Москва |
Сайт открыт 24 июня 2000
года. Последнее обновление: 29 января 2003
|