[ Внутренняя политика ] [ Внешняя политика ] [ Экономическая ситуация ] [ Ситуация в регионах ] [ Чечня ] [ Страны СНГ и Балтии ] [ Средства массовой информации ] [ За рубежом ] [ Разное ] [ Архив ] [ Экспертное мнение ]

Опубликовано в еженедельнике "Русская мысль" № 4534, 13 - 19 января 2005 года.

Михаил Виноградов

Россия: политические итоги високосного года

Пожалуй, еще ни один год в путинской России не провожали с таким облегчением, как 2004-й. Хотя, казалось бы, глобальных событий, сопоставимых с дефолтом 1998 года, не произошло (волна терактов все же напрямую касалась сравнительно небольшого числа граждан), и население, и эксперты оценивают 2004 год как малоудачный.

В памяти рядовых россиян 2004-й останется годом теракта в Беслане, годом опасений в связи с принятым законом о монетизации льгот и – самое главное – годом постепенной утраты упований на грядущие положительные изменения. По оценкам социологов, Владимир Путин перестает быть «президентом надежды». Несмотря на то, что его рейтинг по-прежнему высок и граждане видят в главе государства сильного лидера, вера в Путина приобретает инерционный характер. Весьма показательны итоги опросов, посвященных отношению к пропрезидентской партии «Единая Россия». Созданная для мобилизации вокруг Путина избирателей «партии власти», чиновничества и верящего в путинскую модернизацию «мыслящего меньшинства», сегодня эта партия, как правило, имеет поддержку среди наименее информированных слоев населения: чем больше гражданин следит за ситуацией в стране, тем менее он склонен отдать свой голос «ЕР».

Что касается экспертов (в том числе и вполне лояльных Кремлю), то они говорят о 2004 годе как о полосе неудач российской власти. Она началась с теракта в метро «Автозаводская», неудачных стрельб на Северном флоте, крушения «Трансваальпарка» и пожара в Манеже, продолжилась в мае падением режима Аслана Абашидзе в Аджарии и убийством Ахмада Кадырова, в июне – вторжением боевиков в Ингушетию, в августе-сентябре – взрывами самолетов, терактом у метро «Рижская» и захватом школы в Беслане и увенчалась осенью острым кризисом в Карачаево-Черкесии, поражением пророссийского кандидата в Абхазии и провалом проекта «Янукович» в Украине. Но хотя эти события и являются следствием ухудшения управляемости, они отнюдь не приводят к ослаблению политических позиций президента. Напротив, оппозиционные силы проявляют себя все слабее, а политическая борьба бесповоротно сместилась в кулуары.

Деконструкция системы власти

Важнейшим условием ухода политики в кулуары стала девальвация конституционных властных институтов.

После завоевания «Единой Россией» парламентского большинства Государственная Дума окончательно утратила роль органа власти, став сугубо бюрократическим институтом вроде пленума ЦК КПСС, с той разницей, что депутаты работают в Москве на постоянной основе, а не приезжают на сессии несколько раз в год. Еще раньше былого влияния лишился Совет Федерации, который не упразднен единственно из-за того, что его существование оговорено Конституцией. Во главе обеих палат парламента оказались не самые творческие и стратегически мыслящие политики – Борис Грызлов и Сергей Миронов, прославившиеся лишь исключительной лояльностью президенту и с легкой руки сетевого журналиста Максима Кононенко прозванные «андроидами».

Налицо снижение влияния кабинета министров. Трудно сказать, был ли выбор в марте кандидатуры Михаила Фрадкова на роль премьера обусловлен его заведомой политической слабостью или иными соображениями, однако результаты работы правительства неутешительны. Во-первых, Фрадкову практически открыто противостоят многие влиятельные министры, что побуждает премьера искать союзников в силовом лагере. Во-вторых, запущенная весной административная реформа парализовала правительственный механизм на много месяцев – некоторые ключевые назначения (например, руководителей региональных таможенных управлений) были произведены только в конце осени. Фактически наблюдалось стихийное отстранение правительства от управления страной со всеми сопутствующими плюсами (снижение роли бюрократии и рост самоорганизации) и минусами (принципиальная невозможность пробить в коридорах власти необходимые разрешения, лицензии, согласования и т.п.).

Эффективность работы президентской администрации также не возросла: в АП проходила очередная реорганизация, а отношения между ее руководителем Дмитрием Медведевым и замглавы АП Игорем Сечиным приобретали все более конфликтный характер из-за конкуренции при разделе наследства ЮКОСа. Показательно, что государство, имея очевидное преимущество «по очкам», потратило на «спецоперацию ЮКОС» более полутора лет.

Все это всерьез затрудняет реализацию сколь-либо масштабных проектов, требующих согласованных действий различных институтов власти и проявления инициативы. В частности, 2004 год ознаменовал фактический отказ от идеи удвоения валового внутреннего продукта за 10 лет: темпы экономического роста снижаются, причем, по оценкам значительного числа экономистов, нынешний рост обусловлен исключительно высокими мировыми ценами на экспортируемые Россией энергоносители. Не подтвердились оптимистические предположения о том, что, посвятив первый срок собиранию власти в кулак, Путин использует второй срок для масштабной модернизации страны. 

Давая президенту некоторые тактические преимущества, деиндивидуализация политики и снижение ее прозрачности создают немало рисков. Государственные институты (включая и гостелеканалы) не страхуют действия Путина, а лишь копируют его политику, не решаясь брать на себя инициативу и моделировать возможные сценарии развития событий. В некоторых случаях, однако, система демонстрирует сопротивление. Так, после Беслана ведущие программ главного пропагандистского рупора Кремля – телеканала «Россия» – фактически призвали к отставке руководителей силовых структур, способствовав тем самым дальнейшему снижению их популярности и росту в обществе непонимания по поводу излишнего доверия президента к главам спецслужб. А во время украинской революции и Первый канал, и «Россия» не ограничились демонстрацией проянуковичских митингов в Донецке и Харькове, но показывали и массовые выступления сторонников Ющенко. И хотя комментарии при этом носили антиющенковский характер, телевизионная картинка давала телезрителям основания всерьез задуматься о достоверности официальной версии происходящего. Понятно, что такие поступки журналистов были обусловлены не симпатиями к Ющенко (который малопопулярен среди российской элиты), а несогласием с излишне прямолинейной и топорной политикой по продвижению Януковича.

Замыкание бюрократической корпорации

Несмотря на то, что практически все эксперты сходятся на невозможности повторения в России в ближайшие годы украинского или грузинского сценария, «каштановая революция» и «революция роз» вызвали серьезную обеспокоенность российской власти. Реакцией на эти события стала реализация политики по превращению бюрократии в закрытое привилегированное сословие.

Целый ряд принятых решений свидетельствует о стремлении власти установить максимально высокую цену за «входной билет» в политическую элиту, оградив ее от появления «неуправляемых» элементов. Так, переход к выборам по партийным спискам в Госдуму в сочетании с установлением заведомо завышенной минимальной численности партий в 50 тысяч членов призван предоставить Кремлю и Центризбиркому право отсекать нежелательных кандидатов в депутаты еще до голосования. Отмена губернаторских выборов устанавливает подобные ограничения и для кандидатов на пост главы региона.

Что же касается высших представителей бюрократического сословия, то они наделяются разнообразными привилегиями и «кормлениями». Так, в минувшем году были продолжены назначения высших госчиновников председателями советов директоров государственных компаний. К Дмитрию Медведеву, Алексею Кудрину и Виктору Христенко (соответственно "Газпром", "Алроса" и "Транснефть") прибавились Игорь Сечин ("Роснефть"), Владислав Сурков ("Транснефтепродукт"), Виктор Иванов ("Аэрофлот"), Игорь Шувалов ("Совкофмлот"). Экс-глава администрации президента Александр Волошин в знак благодарности за «тихий» уход в отставку сохранил пост председателя совета директоров РАО «ЕЭС России». Действующие министры также все активнее лоббируют интересы подконтрольного им бизнеса (причем не только государственного).

Как показывают итоги года, издержки от этой политики могут оказаться довольно велики. Продвижение чиновниками интересов отдельных компаний вызвало серию лоббистских войн, самой заметной из которых стало столкновение руководителей «Газпрома» и «Роснефти» из-за ЮКОСа. Установление ограничений на приход в политику «несистемных» элементов также мало что дает: и Ющенко, и Саакашвили были при Кучме и Шеварднадзе вполне «системными» политиками и вышли совсем не из «народа». А проверенный и лояльный (в российской терминологии – «андроид») спикер украинского парламента Владимир Литвин оказался одним из вдохновителей украинской революции. Вводимые планки препятствуют приходу в политику молодого поколения, реанимируя брежневскую систему «стабильности кадров». Ее естественным следствием становится уничтожение «социальных лифтов»: молодые и перспективные лидеры фактически лишаются легальной возможности реализовывать профессиональные и карьерные амбиции в политической сфере. А предпринимать тонкие (пусть и иезуитские) шаги по направлению протестной активности в неопасное русло власть сейчас не способна. В частности, Кремль вполне мог бы заняться формированием имитационной оппозиции не через разработку виртуальных проектов (прорабатываемые идеи создания «партии Кудрина», «партии Степашина», «партии Зурабова»), а через поддержку партийного строительства Владимира Рыжкова или освобождение Михаила Ходорковского. Очевидно, что правый проект Рыжкова, даже набрав при наилучшем раскладе 10% голосов, не смог бы серьезно влиять на политические расклады. А оппозиционная активность Ходорковского в последние месяцы перед арестом тоже особого результата не дала: на воле экс-глава ЮКОСа куда менее опасен для власти, чем в «Матросской тишине». Но поскольку иррациональный страх Кремля перед новыми Саакашвили и Ющенко крайне высок, такие манипуляции кажутся все менее вероятными.

Своеобразную реакцию на происходящее демонстрирует и общественное мнение. Продолжая поддерживать Путина, избиратели не слишком торопятся голосовать за «Единую Россию» (чьи рейтинги иногда в несколько раз ниже президентских). В условиях кризиса прежних партий (КПРФ, «Родина», ЛДПР, СПС) избиратели на местных выборах все чаще голосуют за виртуальные проекты вроде Партии пенсионеров или Аграрной партии. Да и мероприятия Национал-большевистской партии Эдуарда Лимонова, до недавних пор считавшейся заведомо маргинальной, вызывают все большее сочувствие у людей, придерживающихся самых разных политических взглядов. Сторонники Лимонова оказались способны эффективнее других эксплуатировать появившийся в обществе (и усилившийся после «каштановой революции») запрос на «прямое действие» по образцу героя анекдота брежневской эпохи, раздававшего листовки без текста, поскольку «А чего писать-то – и так все ясно».

Внешняя политика: торг вместо пушек

После мартовской смены руководства Министерства иностранных дел во внешней политике России последнего года трудно обнаружить какие-либо принципиально новые тенденции. Действия России по-прежнему характеризуются ориентацией на сотрудничество с существующими режимами (особенно на постсоветском пространстве – за исключением разве что официального Тбилиси и стран Балтии) и стремлением создавать максимальное число площадок для торга. В ряде случаев такие шаги сопровождаются предъявлением идеологем (так, украинская политика Кремля объяснялась стремлением укреплять исторические связи, противостоять американской экспансии и избежать череды бархатных революций в СНГ), но на их достоверности в Москве не особенно настаивают.

Подоплека главной внешнеполитической кампании года – реализация проекта «Янукович» в Украине – имеет самые разные истолкования: от искреннего стремления создать пророссийское лобби в Киеве до максимально выигрышного «размена» (согласие на переход Януковича к прозападной политике в обмен на уступки Москве со стороны Вашингтона и ЕС). Правда, теперь соответствие этих объяснений реальному положению вещей уже мало кого волнует: игра проиграна, и возможности для маневров исчерпаны. Более прозрачны мотивы вмешательства Москвы в абхазские выборы: унизительное майское фиаско в Аджарии побудило Кремль к попыткам создать в Сухуми форпост противостояния режиму Саакашвили. Исход этой спецоперации пока не до конца ясен. После поражения Рауля Хаджимбы Москва добилась в республике раздела власти: при ожидаемой победе Сергея Багапша на новых выборах Хаджимба сохранит кураторство силовых структур и внешней политики – но такие компромиссы редко бывают устойчивыми. Однако при очередном изменении конъюнктуры Россия совсем не обязательно будет настаивать на своем положении гаранта абхазской независимости и, вполне возможно, будет готова к «торгу» с Саакашвили и другими местными политическими игроками. По признанию Эдуарда Шеварднадзе, идея возвращения Абхазии в состав Грузии теоретически приемлема для Путина, который ранее давал Тбилиси подобные обещания.

Российско-американские отношения по-прежнему характеризовались желанием России привлечь к себе внимание Белого дома с помощью самых разнообразных приемов – от утверждений о единстве рядов «антитеррористической коалиции» и открытой поддержки Путиным Джорджа Буша-младшего на ноябрьских выборах до декабрьской критики «нового мирового порядка» и однополярного мира, устанавливаемых «дядей в пробковом шлеме». Подобные методы идут в ход и при выстраивании отношений с европейскими странами, но здесь интересы и цели России выглядят еще более размыто. 

В высшей степени двойственная ситуация складывается в отношениях с Китаем. В действиях России готовность к уступкам (включая передачу КНР отдельных земель в Хабаровском крае) сочетается с подчеркнутым игнорированием интересов Пекина по некоторым приоритетным направлениям – китайский капитал отстранили от участия в приватизации «Славнефти», остановлен проект строительства нефтепровода «Ангарск – Дацин», Китай пока не допущен к разделу «наследства ЮКОСа». 

Не произошло принципиальных изменений в «калининградской» и «курильской» проблемах, которые выглядят как не имеющие решения. Табуированной остается для Кремля балтийская политика: за пять лет президентства Владимир Путин так и не посетил ни Таллин, ни Ригу, ни Вильнюс.

Так что оценивать сальдо успехов и неудач России на международной арене можно по-разному. Сторонники Путина охотно говорят о ренессансе внешней политики, стремлении на деле отстаивать национальные интересы, а противники имеют не меньше оснований заявлять о продолжающейся сдаче позиций, маскируемой активной дипломатической игрой.

Что в позитиве?

Хотя итоги года выглядят малоутешительно, а, по мнению ряда комментаторов, едва ли не катастрофически, было бы несправедливо вслед за Борисом Березовским и «Комитетом-2008» утверждать, что все происходящие в России события являются результатом изначально злонамеренных действий власти, которая обречена на победу во всех своих «недобрых» начинаниях. На практике этим шагам свойственна не столько абсолютная «злокозненность», сколько перманентная ситуативность – просто в условиях цейтнота под рукой оказываются самые топорные инструменты и приемы. На выстраивание четкой стратегии власть не претендует, а если подобные попытки и имеют место, то они нередко завершаются провалом. В частности, не оправдались осенние ожидания перехода к мобилизационной экономике. Срыв попытки объединения населения вокруг власти под сентябрьским лозунгом «Нам объявлена война» де-факто уже признан самим Путиным. Выступая в декабре перед журналистами, он почти не использовал мобилизационных и милитаристских ноток, характерных для него после Беслана. Власть сохраняет поползновения к ревизии итогов приватизации и (что еще важнее для нее) к перехвату контроля над финансовыми потоками, но кадровых и технологических ресурсов для возвращения к управляемой государством экономике нет даже в отдельных отраслях. Да и создаваемая сейчас властная вертикаль решительно не выглядит работоспособной и эффективной. Многие ожидают, что заявленная схема организации власти носит сугубо временный характер и вскоре Путин предложит очередные инновации. Сам же президент с сентября не предъявлял радикальных инициатив – кроме разве что проекта возвращения губернаторов в Совет Федерации, воспринятого как малоадекватный и разрушающий логику прежних путинских преобразований.

Невзирая на очевидные тенденции в сторону хаотизации, пока не происходит масштабного разворовывания сверхдоходов от нефтяного экспорта. Это позволяет создавать «подушку безопасности» на случай экономического кризиса в виде стабилизационного фонда и растущих золотовалютных резервов Центрального банка, немалая доля средств от продажи энергоносителей идет на погашение (в том числе досрочное) внешнего долга России.

Пусть в силу случайных обстоятельств или «по недосмотру», но время от времени принимаются вполне либеральные решения, сокращающие государственное регулирование в отдельных сферах. Поистине революционным оказалось декабрьское постановление правительства, фактически упразднившее феодальную систему регистрации иногородних, которая порождала гигантский произвол сотрудников правоохранительных органов и препятствовала созданию полноценного рынка труда.

Политика зачистки политического поля под предлогом строительства властной вертикали идет не самыми быстрыми темпами. Снят с повестки дня сценарий одномоментной замены избранных губернаторов назначенными (более вероятно, что этот процесс займет несколько лет), Кремль пока не пытается упразднить выборность глав муниципальных образований, завершились крахом проекты создания псевдооппозиционных партий взамен КПРФ и правых сил.

Наконец, подвижки происходят и внутри общественного мнения, которое порой заметно опережает в оценке ситуации инертные и консервативные элиты. Первым признаком этого стало пусть небольшое, но вполне отчетливое оживление либеральных настроений после украинской революции, благодаря которому правые партии улучшили показатели на выборах законодательных собраний в целом ряде регионов.

Москва

Сайт открыт 24 июня 2000 года. Последнее обновление: 21 января 2005
Пишите, пожалуйста nozdb@newmail.ru